Почему советские газеты начинали читать с последней страницы?

Потому что на других страницах читать было нечего. На первой печатали всякую тягомотину про то, как в братской обстановке Леонид Ильич Брежнев побеседовал с Ясиром Махмудовичем Арафатом, на второй – вести с полей или из забоев, а на третьей – снова тягомотину про международную жизнь и американский империализм с карикатурой Кукрыниксов или Бориса Ефимова.

И только на четвертой, последней, странице можно было прочесть что-нибудь интересненькое: ЦСКА – «Динамо» (Тбилиси) 2:1, программа телепередач, «Заметки фенолога»... А иногда – фельетон.

Хотя советские писатели свои писания, бывало, высокопарно величали «грозным мечом Партии», советским фельетонистам следовало бы сравнивать свои творения с палаческим топором. В лучшем случае, с подлым стилетом убийцы. Жертва-то ни ответить, ни оправдаться не могла. Даже в суде.

Фельетон в «Крокодиле», «Известиях» или, не приведи господь, в «Правде» всегда означал конец чьей-то судьбы, а иногда и начало сезона посадок. Поэтому как ни хорохорились фельетонисты центральных газет и журналов, все же их, с позволения сказать, слава сильно пованивала. Да и вопрос еще, нужна ли такая слава? Имя Василия Ардаматского, написавшего около двух десятков книг про советских разведчиков, нынче было бы благополучно забыто, не напиши он фельетон в «Крокодиле», с которого в 1953 году началась в Советском Союзе антисемитская кампания.

Впрочем, газетный фельетон по самому факту своего рождения был жанром подколодным и низким. Слово «фельетон» появилось во французском языке в 1800 году, и ввел его знаменитый французский журналист, хозяин газеты «Journal des Debats» Луи-Франсуа Бертен (1766–1841). Газета «Journal des Debats» возникла в революционном 1794 году как печатный отчет о дебатах, проходивших в Национальном собрании. Отсюда и название. Кстати, именно таково происхождение названия газеты «Известия», которая появилась в феврале 1917 года. Первоначально она называлась «Известия Петроградского совета рабочих депутатов», а после – «Известия Советов депутатов трудящихся СССР».

Но уже в начале 19-го века «Journal des Debats» стала коммерческим предприятием и, естественно, принялась бороться за читателя. Дебаты и депутаты уже мало кого интересовали. Публику привлекали интересные факты и сплетни, которые Бертен решил выпускать в качестве приложения к основному изданию. Приложения первоначально выпускались на отдельных листках. От французского слова «feuilleton», то есть «листочек», и произошло их название. Весь материал, который шел в приложения, тоже стал называться «фельетоном».

В 1803 году приложения сделали частью газеты. Бертен изменил формат газетного листа и нижнюю его часть («подвал») стал заполнять «развлекухой». Получилось очень удобно. Сверху – серьезная тема. Устал от «высоколобого» чтения? Отдохни! Посмотри в нижней части страницы «объявление неизвестной дамы, под названием: «Вот как я увеличила свой бюст на шесть дюймов» – и прочие интересные штучки». Приблизительно так приобщался к интеллигентному чтению герой И. Ильфа и Е. Петрова Васисуалий Лоханкин.

Впрочем, оказалось, что и для «подвала» нужно уметь писать. И заслуга Бертена заключалась в том, что для написания этой ерунды он стал привлекать серьезных литераторов. Так возник жанр фельетона. Фельетонисты стали писать острые критические заметки небольшого формата о текущей жизни. Писали не только о политике, но и о культуре, театре, морали и праве. Естественно, чтобы и читателя «зацепить», и под суд за «клеветнические измышления» не попасть, вырабатывался определенный язык: бойкий, задиристый и, вместе с тем, завуалированный. Этакая фига в кармане. Известность газеты «Journal des Debats» во многом определялась тем, что для нее писали и Виктор Гюго, и Александр Дюма-отец, и ныне изрядно позабытый, но тогда очень известный Эжен Сю.

Жанр фельетона вырос и окреп, и в 1830-х годах родился его побочный сынок: роман-фельетон. В «подвале» серьезной газеты стали печатать увлекательный роман с продолжением. В каждом номере – глава. Тем самым читателя (да и писателя тоже) привязывали к своей газете надолго.

И снова оказалось, что романы для развлечения публики тоже нужно уметь писать. И фабула должна быть интересной, и действие необходимо развивать стремительно, и формат следовало соблюдать: один номер – одна глава. При этом каждую главу должно было заканчивать небольшой, но загадкой, чтобы заинтересованный читатель купил и следующий номер газеты, с продолжением. И уж конечно, писать следовало быстро. Никаких «кризисов жанра»!

Романами-фельетонами баловался даже великий О. де Бальзак. Но самый известный литератор этого жанра, конечно, Александр Дюма-отец. «Три мушкетера» и «Граф Монте-Кристо» печатались как романы-фельетоны. Уже помянутый Эжен Сю два своих самых знаменитых романа, «Парижские тайны» и «Вечный жид», написал как романы-фельетоны. В той же форме опубликовал свой роман «Сцены из жизни богемы» Анри Мюрже. На основе этого романа позже было написано либретто оперы Дж. Пуччини «Богема».

Роман-фельетон уцелел и после Первой мировой войны. В 1922 году на страницах пражской газеты «Лидове новины» в качестве романа-фельетона была опубликована фантастическая антиутопия К. Чапека «Фабрика абсолюта». Но нынче этот жанр вымер за отсутствием газет, желающих печатать романы, а также за отсутствием читателей, желающих их прилежно читать.

Вымер, так и не оставив потомства? Пожалуй что нет. В свое время роман-фельетон родился как бы в результате скрещения беспородного щенка, газетного фельетона с могучей сукой, романом. Результат, против ожиданий, получился совсем неплохим. И вот однажды этот жизнерадостный кобелек, пробегая мимо телестудии, потерся об телекамеру. В результате мы получили то, что получили: неиссякающий прайд сериалов.

Можно долго рассуждать о качестве этих щенков, но одно несомненно. Статью и манерами они похожи и на папашу, и на бабушку с дедушкой.